"Похищенные бриллианты"
В это же самое время против Марии появилось еще одно, самое неожиданное и нелепое, обвинение. По заявлению виконтессы Леото, урожденной Николаи, той самой подруги юности, женщину заподозрили в похищении фамильных бриллиантов в июне 1839 года.
Семейство госпожи Леото утверждало, что Мария украла драгоценности, воспользовавшись добрым к ней расположением.
Госпожа де Монбретон, сестра пострадавшей, сообщила следствию множество мелких подробностей, способных уничтожить остатки доброго имени госпожи Лафарж.На допросе Мария утверждала, что это не было похищением. Много лет назад, перед замужеством, подруга писала страстные любовные письма своему сердечному другу и возлюбленному Феликсу Клаве. Став виконтессой, и опасаясь нежелательной огласки, она сама отдала бриллианты для откупа романтических посланий у своего любовника. Но поскольку виконтесса не ответила ни на мольбы Марии, ни на настоятельные просьбы адвокатов, тем самым отказываясь подтвердить грехи своего прошлого, следствие посчитало возможным осудить Марию и за это преступление тоже.
Многим из высшего общества, кто ни на минуту не сомневался в порядочности Марии Лафарж, стало ясно, что кто-то намеренно старается очернить репутацию подсудимой, не оставляя ей шансов на оправдательный приговор в главном обвинении.
Адвокатам ничего не оставалось, как требовать от следователей отложить суд по похищению ценностей до рассмотрения основного дела. Однако, несмотря на поданные ими апелляции, разбирательство этого надуманного преступления все же состоялось 13 августа в Тюлле, куда Марию перевели незадолго до начала процесса. Свидетели стороны обвинения – родственники виконтессы Леото – единодушно давали показания против обвиняемой. Тем не менее, никакого решения судья в тот день не вынес и отложил приговор до окончания главного судебного слушания.
Скандальный процесс
Тюлль (Tulle)
Вначале процесса власти Лимузена сменили королевского прокурора, опасаясь, что он будет действовать в пользу подсудимой, назначив на его место генерального адвоката господина Деку. По всей вероятности, руководящие круги провинции, категорично настроенные против парижанки, считали своим гражданским долгом встать на сторону местных жителей.
Мария же наивно надеялась, что справедливость все-таки восторжествует над предубеждениями. И сама оплатила фальшивые векселя на сумму 30 тысяч франков, выданные ее мужем перед смертью, не желая этим фактом чернить его память.
Наступило 2 сентября. Город Тюлль наводнился приезжими. Желающие быть свидетелями такого громкого дела заняли все отели, гостиницы, трактиры и частные дома. Огромная толпа зевак с раннего утра теснилась у дверей суда. Наконец, в половине восьмого в здание пригласили всех желающих. Пышно разряженные женщины занимали места, чтобы с наслаждением понаблюдать за скандальным процессом.
Мария Лафарж вошла в зал, одетая в черное платье, спокойная и молчаливая. Она лишь один раз подняла глаза, окинув присутствующих ясным взглядом. Несчастная женщина была больна, ее постоянно мучал хронический сухой кашель.
Слушания начались с обвинительной речи господина Деку, его гневные, эмоциональные слова о чудовищности натуры подсудимой похоронным звоном раздавались в ушах присутствующих. Для Марии Лафарж не оставалось больше надежды, приговор ей вынесли заранее.
Господин Деку представил умершего Лафаржа владельцем значительного недвижимого имущества и доходов, добрым, великодушным и любимым всеми, а ласковое отношение жены к нему всего лишь скрытая уловка для достижения своей коварной цели. Он говорил, что только такая женщина, как Мария, испорченная и избалованная, могла специально подружиться с нежной и ласковой маркизой Николаи и нагло обворовать бедняжку. Но страшнее всего, по мнению господина Деку, что Мария Лафарж никак не хотела признаваться в содеянном!
Мария Лафарж в тюрьме
Родные госпожи Лафарж наняли для ее защиты парижского адвоката мэтра Пайе, который разработал стратегический план ее защиты. Прежде всего, он хотел доказать, что состояние дел Шарля Лафаржа перед смертью было, прямо сказать, очень плачевно, и он даже прибегал к выдаче фальшивых векселей, а все деньги, использованные им на будущее предприятие, принадлежали Марии. И поэтому убивать своего мужа ей не было никакого смысла.
Главным фактом в обвинении стали пресловутое письмо, написанное Марией в пылу разочарования, и, конечно же, покупка мышьяка. Во время болезни Лафарж часто жаловался Марии, как сильно ему по ночам надоедают крысы. Поэтому она несколько раз покупала у аптекаря мышьяк для приготовления крысиной отравы.
Да, мышьяк был, но кто использовал его не по назначению, большой вопрос. Все обвинение строилось лишь на показаниях заинтересованных в этом деле свидетелях и небольшом количестве яда, найденном в остатках пищи.
Что могли сказать в защиту обвиняемой убитая горем мать покойного, или скользкий тип, бывший компаньон Лафаржа Дени Барбье, по непонятной причине жутко ненавидящий Марию (который, кстати, скрылся из зала суда сразу после дачи показаний)? Или истеричная дальняя родственница Лафаржа, Анна Брен, обиженная на Марию задержкой оплаты за свою работу? Кроме слуг, искренне любящих свою хозяйку, в пользу Марии не произнес ни одного доброго слова.
Все обвинения основывались на том, что Мария сама ухаживала за мужем, не подпуская никого к его постели. Однако в процессе своего выступления господин Деку забыл упомянуть, что и прислуга, и сестра, и мать покойного несколько ночей провели у постели больного.
Отравление или стечение обстоятельств?
Судебно-медицинская экспертиза в судебном процессе
Но главный вопрос, отравлен ли Лафарж, пока так и не был решен. Медицинские опыты аптекарей подтверждали это предположение, но среди них не было ни одного авторитетного ученого или эксперта.
Ранее, еще во время следствия, мэтр Пайе обратился за консультацией к знаменитому химику и токсикологу Матье-Жозефу Орфиле. На вопрос адвоката может ли служить доказательством отравления, мышьяк, найденный в желудке покойного, химик ответил коротким, исчерпывающим письмом, которое мэтр и зачитал во время заседания. Ответ ученого был однозначным - найденный в желудке покойного яд никак не может служить прямым доказательством отравления, так как во всяком человеческом теле есть известная доля мышьяка.
Это важное заявление сводило на нет все предыдущие результаты экспертизы.
Эксперимент необходимо было повторить, что и поручили сделать более опытным химикам.
5 сентября отец и сын Дюбуа совместно с господином Дюпюйтреном по новейшему способу с помощью аппарата Марша провели повторный анализ органических веществ и подозрительных жидкостей, и пришли к единодушному выводу, что ни один из предоставленных материалов не содержит и капли мышьяка!
Мемуары Мари Лафарж
Однако господин Деку, не согласившийся с мнением ученых и, не смотря на гневные протесты защиты, потребовал третьего исследования с непременной эксгумацией тела Лафаржа.
Вырытый 8 сентября труп поместили в зале суда и приступили к опытам. Зловоние от разлагающегося тела тотчас заполнило помещение, но, несмотря на отвращение, присутствующих на заседании не убавилось. Жаждущие новых подробностей светские львицы и досужие сплетники стойко переносили невыносимый смрад, неприятно заполнявший легкие. 9 сентября Дюпюйтрен озвучил полученные результаты. Мышьяк в теле покойного химики не обнаружили.
Зал рукоплескал!
Только обвинение недовольное представленными выводами, заявило протест, и суд, посовещавшись, вынес решение пригласить для проведения экспертизы того же Матье-Жозефа Орфилу, который прибыл в Тюль 13 сентября, и в тот же вечер приступил к работе.
И все-таки мышьяк
Матье-Жозеф Орфил
Свои умозаключения он озвучил во всеуслышание прямо в зале суда. Поставленную перед собой задачу Орфил выполнил. Во-первых, подтвердил, что мышьяк есть в теле Лафаржа, во-вторых, что яд этот не происходит ни от реактивов, ни от земли, в которой находилось тело. И, наконец, в-третьих, доказал, что мышьяк не тот, что присутствует в каждом человеческом теле, объяснив слушателям противоречия результатов всех произведенных ранее опытов.
Знаменитый химик обвинил аптекарей, не имеющих должных знаний, что при исследовании проб они совершили множество ошибок, поэтому результаты их тестов не показали всей правды сразу. Вдобавок ко всему, они нарушили хранение исследуемого материала, что испортило чистоту опытов.
Он рассказал, что провел ряд экспериментов, сделал пробу Марша, и пришел к однозначному выводу - огромное количество мышьяка содержалось практически во всех исследованных материалах, категорично заявив, что из окружающей среды яд проникнуть никак не мог.
К слову сказать, этот его вывод исследователи опровергнут лишь в 1950 году во время процесса французской землевладелицы Мари Бернар, которую также обвиняли в отравлении двенадцати человек
Вот так наука, только что оправдавшая было подсудимую, с такой же легкостью отправила ее на эшафот. Присяжные большинством голосов вынесли Марии Лафарж обвинительный приговор.
Страшный вердикт
28 сентября в одиннадцать часов вечера Марии Лафарж зачитали приговор. Она была так слаба, что не смогла даже понять смысл произнесенных слов. У нее началась чахотка. "Мария Каппель, вдова Лафарж, осуждается на вечную каторжную работу и на выставление к позорному столбу на площади города Тюлль".
Но поскольку выставление к позорному столбу было отменено, госпожу Лафарж отправили прямо в тюремный замок в Монпелье.
Общественный резонанс этого громкого дела был настолько силен, что разделил французское общество на два противоположных лагеря. Именно поэтому французский король Луи-Филипп I заменил Марии Лафарж каторжные работы на пожизненное заключение.
21 февраля 1851 года из тюрьмы ее перевели в больницу в Сен-Реми, где старания врачей несколько продлили жизнь несчастной узницы. Наконец, настойчивые прошения родственников были удовлетворены, и Наполеон III подписал ее освобождение.
1 июня 1852 года Мария Каппель была наконец-то освобождена. Она прожила еще несколько месяцев и тихо скончалась 7 ноября 1852 года на водах в Усса, до последнего дня заявляя о своей невиновности.
Виновна или невиновна?
Франсуа-Венсан Распай
Процесс Марии Лафарж настолько впечатлил всю Европу, что два известнейших прусских законоведа занялись его обсуждением в Берлине, и на основании прусских законов оправдали Марию за неимением доказательств.
В своих мемуарах они привели четкие аргументы в пользу Марии, раскритиковав предвзятое правосудие города Тюль, и даже обозначили несколько подозреваемых в убийстве Шарля-Жозефа Лафаржа.
Непримиримой сторонницей невиновности Марии Каппель была Жорж Санд, также ее поддержал химик Франсуа-Венсан Распай – ярый оппонент Орфила, который подверг разгромной критике все опыты, проведенные в суде.
В ответ на негативные замечания, Орфил прочитал курс научных лекций в парижской Медицинской академии, положив тем самым начало судебной токсикологии.
Братья Достоевские в своем журнале "Время", освещая материалы суда над мадам Лафарж, продолжили, таким образом, интереснейшую серию публикаций, посвященных знаменитым уголовным процессам XIX века.